Вилли Мартин хорошо знаком тем, кто ценит натуральные продукты питания, созданные в Крыму. На своей ферме на северо-западе полуострова потомственный крымский немец не только содержит более трех сотен овец и коз, но и производит сыр и задумывается об изготовлении мороженого.

Вилли Мартин хорошо знаком тем, кто ценит натуральные продукты питания, созданные в Крыму. На своей ферме на северо-западе полуострова потомственный крымский немец не только содержит более трех сотен овец и коз, но и производит сыр и задумывается об изготовлении мороженого.

Много интересного до 1917 года

В село Новоселовское Раздольненского района, где живет герой интервью, из Севастополя ходит всего несколько автобусных рейсов в день, да и те отправляются с площади Захарова. Если возле моря уже вовсю весна, то в степном Крыму по утрам еще трава посеребрена инеем, а лужи скованы льдом. Путь к ферме Вилли Мартина подсказывает первый встречный. Его здесь все знают.

— Мои предки приехали в Крым в 1808 году из Пруссии. В первую русско-турецкую войну они переехали в село Сары-Баш в современном Первомайском районе Крыма, где была организована колония меннонитов — одно из протестантских течений католицизма. Кстати, до революции смешения религий и народов в Крыму не было, каждый жил отдельной деревней. Позже большевики всех объединили в немцев, но здесь, где мы сидим, родился мой дед. Это была меннонитская колония, а на другом конце нынешнего села Новоселовское было немецкое поселение лютеран, они говорили на чистом немецком языке.

В Сары-Баше у прапрадеда В.Мартина родилось девять детей: пять братьев и четыре сестры. Эти пятеро братьев оказались в нынешнем Новоселовском, купив 1200 десятин земли в Поземельном банке Санкт-Петербурга у проигравшегося в карты офицера Захарова. Мартины занимались, в основном, коневодством и зерном.

— Сейчас все так изменилось, а вот представьте, что меннонитские общины Крыма в 1912 году отправляли эшелон зерна для голодающих меннонитов Германии. Сейчас Германия такая богатая страна, а вот почти сто лет назад все было наоборот. Мне было вообще не понятно как, но в 1905 году эти пять братьев построили здесь дома, в каждом доме из бетона сделали емкость для воды с запасом на пять суток, сконструировали паровую машину, топили ее соломой и доставали воду из колодца. В 2005 году, когда я приехал на то место, где стояли когда-то их дома, воду давали по вторникам и пятницам на два часа. И все жители села стояли в очереди, чтоб ее получить!

Дед В.Мартина родился в деревне, вошедшей в состав Новоселовского, в 1898 году. Он разговаривал на пяти языках.

«В это сложно поверить, но было обычной практикой выписывать для воспитания детей гувернанток из Франции, Германии и Голландии. И те считали за счастье приехать в Россию, тем более в Крым, на работу», — рассказывает фермер.

Кардинальные изменения в семье произошли с революцией 1917 года. Все Мартины покинули Крым. Поскольку дед разводил лошадей, то сумел попасть под протекцию маршала Семена Буденного. С его помощью удалось перебраться на Кавказ и в районе Минеральных Вод организовать 12 конных заводов. В 1941 году его как немца выселили в Казахстан, где родился сам В.Мартин.

Нас все время путали с немцами

По образованию В.Мартин зоотехник, после выпуска работал в сельском хозяйстве Казахстана. С 1995-го по 2005 год работал в Москве: сначала главой представительства немецкой фирмы, потом индивидуальным предпринимателем.

— Однажды мы приехали к знакомому в Рыбачье, и жена предложила заодно поискать деревню моих предков. Мы точно не знали, где находилось их село. Искали двое суток, — рассказывает В.Мартин. — Почему мы точно не знали адреса, потому что большевики нагнали такого страха, что последняя оставшаяся в живых сестра моего деда стала делиться воспоминаниями, только когда в 90-е годы оказалась в Германии. Только тогда она рассказала, где что было, сколько земли, о родственниках в Парагвае, в Бразилии и в Канаде. Понимаете, я этого не знал, и когда служил в армии, то честно ставил прочерк в графе анкеты «родственники-иностранцы». Так вот мы с женой долго-долго искали село, потом пытались найти могилы на кладбище. Было сложно, потому что нас все время путали с немцами, погибшими в Великую Отечественную войну.

Мне повезло найти людей здесь

В советские годы в Новоселовском работал большой колхоз «Родина», но к 2005 году, когда В.Мартин принял решение остаться на земле предков, предприятие давно прекратило работу, поля не обрабатывались. Немец взял три тысячи гектаров в аренду и приступил к работе.

— Я никаких специалистов с собой не привез, зато мне повезло найти хороших людей здесь. К примеру, Виталий Зубков — агроном от бога, фанатик животноводства. Кроме него, у меня работает целый клан Слюсарей: и управляющий, и бухгалтер — все из одной семьи.

На данный момент в хозяйстве В.Мартина 180 овцематок и 155 козоматок.

— Всего на ферме работает 20 человек. Это очень немного, но производительность труда у нас высокая, потому что мы применили много новшеств и собственных разработок. На Западе мы не покупаем никакой техники, за исключением тракторов. Только подсматриваем на выставках идеи, чтоб потом применить в своем хозяйстве. Ведь в Крыму особенная почва и климат! Кстати, сейчас с материка заходят крупные агрохолдинги, но они совершенно не понимают местную специфику. К примеру, за прошедшие 12 лет три года была засуха. У нас даже есть официальная справка, что за год выпало 147 мм осадков. Поэтому здесь нужна особая техника, обрабатывающая землю, сберегающая влагу. Так что мы, как правило, покупаем какой-нибудь подходящий узел из западной машины, вставляем в готовую свою и получаем и не русскую, и не западную технику, но прекрасно работающую в крымских условиях. Кстати, никому из местных это не интересно. Допустим, все здесь пользуются советским культиватором, который на обработку почвы тратит 5-6 литров солярки, тогда как разработанный мной аналог — 2,8-3,5 литра. При Украине это раскусили, приезжали, фотографировали, и сейчас в Запорожье выпускают скопированную у меня технику.

Большие планы

Обосновавшись в Крыму в 2005 году, только четыре года спустя с рождением сына В.Мартин занялся разведением овец и коз. Он называет себя фанатиком животноводства, любит опыты и скрещивание пород.

— Помню, какой-то депутат [Верховной] Рады привез в Хмельницкую область немецких баранов-производителей, я быстро там купил несколько штук и начал скрещивать с крымскими обычными овцами.

Постепенно фермер увеличил обороты настолько, что молоко стало возможным продавать другим. Однако превращать его в дальнейший продукт, к примеру, сыр, в одиночку сложно.

— Помимо производства, есть же еще реализация, поэтому фермер небольшого хозяйства не может всем заниматься, выдавая при этом качественный продукт. Мне повезло с партнерами, которые забрали себе основное производство сыров. Жена мечтает заняться мороженым. А я верю,что детские санатории Евпатории будут покупать наше козье молоко. Это значит, что я должен увеличить поголовье. Пока могу предоставить 100-200 литров — я им не интересен, мне надо произвести хотя бы полтонны, чтобы оправдать всю логистику. Я планирую, чтоб через год у меня было не менее 700 дойных коз.

Сила места

Обратно фермер подвозит меня на машине до Евпатории. Мы мчимся по голым плоским полям степного западного Крыма. Он просит не включать диктофон и жалуется на чиновников, вставляющих палки в колеса частного предпринимателя.

— Не хотите все бросить и уехать?

— Нет! Я здесь чувствую себя на своем месте. Мне здесь очень хорошо.