Герасим Рубцов и Анатолий Смирнов (стоит в фуражке) ставят боевую задачу. Фото из открытых источников. Завет из Крымской войны, первой обороны города, оставленный потомкам легендарным вице-адмиралом Владимиром Корниловым, жители не забыли и во вторую оборону, в годы Великой Отечественной. Его, словно приказ, повторяли сами себе и те, кто в июле 1942-го, из последних сил, держал оборону севастопольского побережья, уже, увы, вынужденно отступив из города. Держал, даже тогда, когда официально Севастополь был оставлен, а «бойцы, командиры, раненые - эвакуированы». Как потом подсчитали историки, эвакуи­рованными оказались лишь около тысячи раненых да около двух тысяч «ответственных работников и основного командования». Остальные, так и не дождавшись эвакуации, израненные, почти без боеприпасов и пресной воды, сражались и погибали, отстаивая Севастополь. В прошлых выпусках рубрики (2, 5 и 6 июля) мы уже рассказывали, как трагично спустя 250 дней окончилась героическая оборона, вспомнили имена командиров и ответственных работников из гражданских, кто до последнего оставался со своими бойцами, городом, полуостровом… Вспоминаем. Пограничники 456-го Герасим Рубцов, Андрей Смирнов, Николай Ружников, Сергей Северинов… И ещё много имён, известных и забытых, - командиров и бойцов 456-го полка пограничных войск, что сражались в первом секторе обороны города, созданном осенью 1941-го, самом передовом, самом тяжёлом… Собственно из упомянутых нами фамилий - боец только Сергей Северинов, связист. И он единственный из них выжил, пройдя потом, не дождавшись, как и все, эвакуации, израненным попав в плен, все муки фашистских концлагерей. Выжил Сергей Степанович, чтобы рассказать потомкам о командирах, о героях обороны. Много лет назад воспоминания известного крымского врача, почётного гражданина Евпатории принесла в редакцию его любимая Галина Валентиновна. «С рассветом 30 июня началась бомбёжка и обстрел. Но наш первый сектор (Балаклава - село Камары, дорога на Ялту - Севастополь) прочно держал оборону силами автоматчиков да с помощью 45- и 76-миллиметровых пушек, гранат. У нас, связистов, были карабины с бронебойными пулями. Укомплектованный личным составом менее чем на половину полк Герасима Рубцова удерживал свой участок с боями. Когда эвакуировалось командование, руководить обороной остался генерал-майор Пётр Новиков, командующий 109-й стрелковой дивизией, комендант первого сектора. Примерно в одиннадцать вечера получаем его последнюю радиотелефонограмму: « С боями продвигаться к Камышовой бухте, прикрывать эвакуацию (как они все надеялись, что их тоже спасут, вывезут, не бросят! - Ред.). При невозможности эвакуироваться - пробиваться в горы». Пытались пробиваться к бухте вдоль скального берега, использовали доски, надували брюки-галифе, но бьющие об отвесные скалы волны не давали продвинуться. С наступлением темноты 2 и 3 июля под руководством Рубцова попробовали выйти из-под скал наверх, чтобы с боями пробиться к партизанам. Прорваться удалось немногим. Командир полка погиб. Вновь опустились под скалы. Над нами по обрыву патрулировали фашисты, не выпуская никого из капкана. 4 июля к вечеру подошли их катера, вели огонь по укрывшимся в нишах и пещерах воинам. Мы отвечали, расходуя последние патроны. Утром 5 июля совершенно обессиленные раненые снова увидели катера. Ответили огнём, но скоро патроны кончились. Большинство в неравном бою погибло, оставшиеся попали в фашистский плен». Майор командир батальона полка Николай Александрович Ружников погиб, по одной версии, до той попытки прорыва: он ещё слышал слова комполка «Надо прорываться. Жить или умереть!», зашёл в блиндаж. И через миг туда попал вражеский снаряд. Впрочем, по иным воспоминаниям, комбат всё же погиб уже при попытке прорываться к Камышовой бухте, вместе с товарищами - попавшие в плен наши бойцы по приказу фашистов потом стаскивали тела с побережья в одну воронку, опознали командиров. О старшем политруке комиссаре полка Анатолии Смирнове Сергей Северинов вспоминал: «Он был под стать комполка Рубцову. Где самое пекло, там и они. От Анатолия Петровича исходило ощущение силы и спокойной уверенности. Воевал он с первого дня Великой Отечественной, врага встретил с пулемётом на границе. Был душой балаклавской обороны». Он погиб вместе с бойцами, до последнего защищая город. Погиб и командир полка подполковник Герасим Архипович Рубцов, что не раз поднимал солдат в рукопашный бой. Уже понимая, что сил не остаётся, что впереди - плен, а сзади - Севастополь, который не удалось отстоять, подполковник (в 1965-м ему присвоено звание Героя Советского Союза посмертно), отстреливавшийся от врага из табельного пистолета, застрелился последним патроном. Последние командиры Командиры - Анатолий Ильичёв, Пётр Новиков и Арон Хацкевич (слева направо). Когда основное командование Севастопольского оборонительного района, Черноморского флота и Приморской армии спешно эвакуировалось из Севастополя, они приняли решение оставить во главе обороны командование первого сектора и 109-й стрелковой дивизии генерал-майора Пет­ра Георгиевича Новикова, бригадного комиссара Арона Давыдовича Хацкевича, комиссара полка. В поддержку и содействие комдиву был оставлен также отказавшийся эвакуироваться Анатолий Дмитриевич Ильичёв, капитан третьего ранга начальник морской конвойной службы штаба оборонительного района. И приказ они получили от улетавшего командования: «Драться до последнего, и кто останется жив, должен прорываться в горы к партизанам»… Приказ оставленные бойцы и командиры Севастопольского оборонительного района выполняли до конца. Хотя, может, и не эти слова «эвакуированных», как вспоминали некоторые выжившие защитники города, «спешно бежавших», звучали для них мотивацией для последнего боя, а те, из иной обороны, погибшего её командующего Владимира Корнилова. Отстаи­вайте же Севастополь! Оставленные командиры тоже боролись до последнего, потом, раненые, попали в плен, вначале их содержали в симферопольской тюрьме, потом - в концлагерь. О судьбе Арона Хацкевича ничего неизвестно (по одной из книг памяти - погиб в Херсонесе 2 июля 1942-го), по другой всё же попал в плен. И как не хочется верить словам из протокола его допроса, опубликованным некоторыми исследователями в интернете, что он «верит в немецкую победу». А вот о словах Петра Новикова в плену, доставленного на разговор к командующему немецкой армией в Крыму Эриху фон Манштейну, известно точно: в ответ на предложение работать на немцев советский генерал сказал, что он «солдат и останусь верным присяге и Родине до конца». В немецком концлагере он был членом подпольной организации «Братское содружество военнопленных», а потом, перед сожжением в крематории, просил друзей «Товарищи, передайте привет дорогой Родине»… Наверное, о Родине, о семье, об оставленном Севастополе думал в последний миг и Анатолий Ильичёв, также, по словам выживших военнопленных, погибший в фашистском концлагере… Впрочем, как и большинство павших защитников Севастополя, он до сих пор числится «пропавшим без вести». Они, оставленные на последнем рубеже, 80 лет назад просто выполняли завет - «Отстаивайте же Севастополь!». Не забываем!