Николай Шульженко и Александр Лубенцов (слева направо). Фото из архива семьи ШУЛЬЖЕНКО. Точнее, даже не дружба, а настоящее братство. Проверенное опасностью, боем, жизнью. Когда вместе идёшь в атаку, когда делишь по-братски последний глоток из фляги, когда… Как много «когда» было в судьбе Николая Шульженко и Александра Лубенцова, защитников Крыма, героев его первого освободительного десанта, Керченско-Феодосийского, двух 19-летних мальчишек-мужчин, что вместе со страной встали на защиту Родины. Символично: даты их рождения в будущем совпали со светлыми датами Великой Отечественной. В день, когда Александру исполнилось 23, 30 апреля 1945-го, над рейхстагом в Берлине появилось красное знамя. Когда столько же исполнилось Николаю, Советский Союз ликовал, мир облетела весть о Победе - 9 мая. Коля Шульженко появился на свет в Каневе ещё Киевской губернии, но уже Советской Украины - где семья оказалась после нескольких переездов, а так они - крымчане, отец и дед парня служили на Черноморском флоте. - Семья прадедушки Савелия жила в селе Камара, ныне Оборонное у Севастополя, - рассказывает дочь фронтовика Марина Николаевна. - Позже родня расселилась по разным городам Российской империи, а дедушка Давыд оказался в самом Севастополе, там встретил любовь - Марию, там родились старшие сыновья-погодки Виктор и Михаил. У Давыда Савельевича и Марии Васильевны Шульженко четыре сына и дочь, младшие - Владимир и Нина, что родилась уже после возвращения в Крым, в Симферополь. Детство ребят прошло в большом многонациональном дворе в старом городе, на Госпитальной улице (ныне - Курчатова). Николай Давыдович любил вспоминать, как все мальчишки двора ходили за кизилом в Джалман (Пио­нерское) и разносили воду, ведро - одна, три копейки, из Львиного фонтана на Базарной площади (ныне - Ленина). После семилетки поступил в железнодорожное училище, брат Виктор тогда уже воевал с белофиннами, Михаил учился в Качинском лётном, Владимир - в школе, долгожданная Ниночка готовилась порадовать семью рождением… В Великую Отечественную они сполна, впрочем, как и все советские люди, хлебнули невзгод: маленькая девочка с родителями выживала в оккупированном городе, братья сражались на фронте, 18-летний Владимир, ушедший добровольцем, погиб в ноябре 1943-го в Херсонской области - немного тогда оставалось до прорыва в Крым, освобождения. А на судьбу Николая выпала и оборона полуострова, и его освобождение. О войне узнал, работая помощником машиниста на станции Сарыголь, под Феодосией. Мобилизация. Рассказывал потом, что винтовка с примкнутым штыком была выше его. Но ничего, главное, защитить Родину, дом, маму, младших брата с сест­рёнкой, не подвести старших братьев, отца, деда, что честно служили на флоте. О нём, наверное, мечталось и парню, даже удалось попасть на службу на катер Керченской военно-морской базы, флотское обмундирование получить… И друга тогда встретил надёжного - Сашу Лубенцова, одногодку, рождённого в селе Подкипчак Ленинского района, что после семилетки работал на торпедном заводе в Феодосии. Они схожи были не только по возрасту, но и по трудовой, патриотичной закалке - Александр также рвался защищать страну, родителей, младших сестёр и крошечного брата. Послужить на катере не довелось: в Керчи понадобились бойцы на зенитную батарею противовоздушной обороны, что располагалась на Митридате, - опытный личный состав направили на оборону Одессы. Впрочем, и молодые бойцы, в том числе и Николай, Александр, опытными стали быстро. Александр Григорьевич вспоминал, как был заряжающим на второй зенитке, а друг - на третьей, и уже в первый вражеский налёт, 27 октября 1941-го, их батарея сбила первый фашистский бомбардировщик. Потом перевели на Тамань, вновь противовоздушная оборона. Прослышав, что готовится десант в Крым, друзья попросились добровольцами - родные места освобождать. Зачислили во флотский полуэкипаж, 22 десантника в штормовую ночь на 26 декабря под вражеским огнём высаживались в Камыш-Буруне. И до подхода основных сил отбивали атаки на пристань - благо, догадались захватить больше гранат, ведь патроны быстро закончились. Друзья вспоминали, как радостно встречали их жители, старались накормить, обогреть - «мы форсили тогда в бескозырках на холоде», как тяжело было смотреть на Багеровский ров, где фашисты казнили мирных жителей, детей… Созданный после Керченско-Феодосийского десанта Крымский фронт продержался до весны. - На Акмонайско-Алабайском перешейке сохранился окоп, где друзья держали оборону весной 1942-го, а неподалёку на старой трассе на Керчь - флагшток с красным знаменем, - продолжает дочь фронтовика. - Они были тогда уже в составе почти полнос­тью погибшей накануне 83-й отдельной бригады морской пехоты, в роте автоматчиков. И вновь тяжёлые бои, против вражеских танков, мотопехоты, под авиабомбёжками и обстрелами. Кольцо окружения, из которого чудом вырвались. Александр Григорьевич отправил раненого друга в медсанбат в Керчи. Крымский фронт уже был обречён. Когда Керчь оставили, Николай Давыдович с четырьмя морпехами из бригады, что тоже были в медсанбате, спустились в Аджимушкайские каменоломни (там ещё не было подземного гарнизона). Но вскоре всё же решили попробовать прорваться, ведь надо было сражаться. Чудо, но на крыше от разбитой санитарной машины раненые смогли добраться до косы Чушка. Госпиталь, лечение, снова на фронт. К боли за родных, добавилась тревога за друга - смог ли Саша, не бросивший его, раненого, выжить при гибели Крымского фронта, или же до последнего прикрывал переправу…. Много позже узнал: прикрывал, сражался. Когда казалось, что уже всё, какой-то совершенно седой старик дал гражданскую одежду, спас так от плена - смог Александр Лубенцов добраться в Семь Колодезей, подпольную организацию создали, основательно досаждая фашистам диверсиями. Диверсионную группу парень возглавил и в партизанском отряде, куда пришлось уйти, опасаясь разоб­лачения подпольщиков. Весна 1944-го, освобождение, их отряд спас Старый Крым. Направили секретарём райкома комсомола в Кировском районе, но Александр добровольцем ушёл на фронт. Победу встретил в Болгарии, в Софии. В Софии, в соседнем подразделении, о Победе узнал и Николай Шульженко, что после госпиталя оборонял Новороссийск, с десантом высаживался на Малую Землю, освобождал Крым - Керченско-Эльтигенский десант. В ноябре 1943-го трое суток пришлось простоять в ледяной воде: фашисты не давали высадившемуся десанту приблизиться к берегу - в пожилом возрасте обморожение сказалось на здоровье Николая Давыдовича. Маяк, Мама Русская (Курортное), река Мелек-Чесме, бои, потери… И краткие минуты отдыха, когда пели наши песни. Вспоминал, что немцы после перестрелок часто просили «рус, спой «Катюшу». И наши пели и «Катюшу», и «Священную войну»… Весна 1944-го, освобождение, с боями дошли до Симферополя, где удалось повидать родных. Бои за Севастополь - в кино­хронике, ставшей позже частью документального фильма, фронтовой корреспондент заснял их взвод, штурмующий врага. Что чувствовал Николай Шульженко, смотря эти кадры в мирном Севастополе на открытии дио­рамы «Штурм Сапун-горы»… После Крыма бои за Белгород-Днестровский, Аккерман, десант в Констанцу, освобождение Болгарии, где весть о Победе стала лучшим подарком к 23-летию. И вновь бои - с бандеровцами на Западной Украине, с преступностью в Симферополе. После работал на механическом заводе, на «Фиоленте»… А о друге, что, как оказалось, тоже трудился на заводе, стройматериалов в Камыш-Буруне, узнал случайно - в 1971-м на встрече ветеранов в Керчи. Они, прошедшие войну, просто опасались разыскивать друг друга. Помнили, но опасались узнать «а вдруг»… слишком много потерь выпало на долю их поколения, слишком много друзей забрала война… Какой трогательной и светлой была встреча на Митридате спустя 30 лет после первых боёв. И все эти годы, вплоть до ухода в 2004-м Николая Давыдовича, друзья уже не терялись. Александра Григорьевича не стало через 15 лет, в 2019-м… Не забудь, Крым, этих героев, фронтовых друзей, спасавших тебя, Отечество от фашизма.