Фашисты называли те казни «рождественская бойня», более 18 тысяч погибли в Симферопольском районе. Фото Александра КАДНИКОВА. Чёрный памятник в начале давно заросшего противотанкового рва у села Трудового, на 10-м километре Феодосийского шоссе, чуть подальше - памятный знак, воздвигнутый без малого сорок лет назад, и редкие каменные столбики - примерные границы рва. И белая пирамидка с надписью «знайте и помните» - там в 2016-м власти региона капсулу заложили, мемориал создать. Десять лет назад для него и камни привезли, заложить памятные в будущий комплекс - из Москвы, кусочек брусчатки Красной площади; из Санкт-Петербурга, из стены дома, где крымчанин Яков Бабушкин организовал в блокадном Ленинграде радиотрансляцию 7-й симфонии Дмит­рия Шостаковича; из Севастополя с Сапун-горы; из селения Лаки, сожжённого фашистами 23 марта 1942-го; из турецкого города Ван, где 110 лет назад жертвами стали армяне; есть и кусочек кладки стены одесского Дома профсоюзов, где людей сожгли 2 мая 2014-го… Но пока нет мемориала, только ветер гоняет сухостой по полю. И сегодня цветы, венки лягут к старым обелискам, День памяти крымчаков и евреев - жертв нацизма. В том противотанковом рву, вырытом для защиты от врага, не только этих национальностей люди, там и цыгане, и крымские татары, и красноармейцы со всей страны, пленённые в Севастополе, но евреев и крымчаков больше всего, именно их расстреляли 11 декабря 1941-го. По официальным данным 10 тысяч казнённых, по неофициальным - почти в два раза больше, только зимой 1941-го там расстреливали примерно 10 дней подряд, вывозя из Симферополя, по словам очевидцев, в день по 30 грузовиков, переполненных людьми. И не единственный, увы, ров в городе. В 1943-м наша газета, тогда «Красный Крым», писала, что «около 60 тысяч симферопольцев зверски замучены и казнены фашистскими убийцами. Массовые расстрелы производятся у противотанковых рвов, недалеко от деревни Мазанка, на свалке стекольного завода, на свалке Петровской балки». А ещё наш читатель Анатолий Матвеев рассказывал о рве у микрорайона Красная горка, «весной 1942-го привозили на расстрелы в машинах, в сопровождении мотоциклов с закреплёнными пулемётами. По нескольку раз в день приходили машины, и падали в ров люди, сражённые очередью. Их забрасывали землёй военнопленные - поняли это по изношенным гимнастёркам. А потом и этих военнопленных расстреливали, а землю подрывали гранатой, чтобы присыпало новые жертвы. Однажды в «душегубках» привезли трупы, сбросили в ров и чуть присыпали. Детские тела! Из психбольницы в «душегубках» вывезли более четырёхсот больных, вместе с ними погибли дежурившие фельдшер и медсестра, не пожелавшие оставить пациентов». Возможно, там и останки главврача психбольницы Наума Балабана и его жены Елизаветы Нелидовой. Много на полуострове таких расстрельных рвов и колодцев: Багеровский, в Керчи, у Балаклавского шоссе, в Севастополе, в Нижнегорском районе, под Ялтой. Десятки тысяч казнённых - Крымский холокост, уничтожение по национальному признаку. Увы, большинство братских могил того холокоста с годами оказалось просто забыто (если и были обнаружены), а ров на Феодосийском шоссе ещё и неоднократно подвергался разграблению - ищут нелюди, что фашисты забрать не смогли, даже зубные коронки из черепов выдирали, а сами черепа, кости выбрасывали. И даже слой бетона, появившийся после поэмы «Ров» Андрея Вознесенского, не останавливал, и сроки тюремные тоже… Им, конечно, уже всё равно, казнённым, их души в Раю, их Вечный покой не зависит от того, перестанут ли тревожить останки, появится ли мемориал когда-нибудь, помнят ли спустя десятилетия. Им всё равно, а нам? Пронизывающий ветер, как тогда, ледяной. Алые гвоздики у памятника, словно капельки крови, ею пропитана земля здесь, и стонами, и болью. Мы не знаем их число - очень много, мы не знаем их имена, многих не знаем. Но должны просто помнить, даже не им должны, себе - чтобы не повторялось. Помним!