Севастопольский академический русский драматический театр им.А.В.Луначарского переживает интересный период возрождения. Расширение репертуара, работа с новыми режиссерами, гастроли и фестивали — обо всем этом корреспондент «Севастопольской газеты» беседует с главным режиссером театра Григорием Лифановым. Евгения Щербакова Главный режиссер Театра им.Луначарского Григорий Лифанов Севастопольский академический русский драматический театр им.А.В.Луначарского переживает интересный период возрождения. Расширение репертуара, работа с новыми режиссерами, гастроли и фестивали — обо всем этом корреспондент «Севастопольской газеты» беседует с главным режиссером театра Григорием Лифановым. — Чем сегодня жив театр? — Театр жив тогда, когда в нем не прекращается интенсивная творческая работа. Я говорю о выпуске спектаклей, новых премьерах — разножанровых и ориентированных на разного зрителя. Мы уважаем любого зрителя — предпочитающего театр легкий и беззаботный и в не меньшей мере того, что приходит посмотреть театр интеллектуальный, философский. Этот сезон у нас получился очень разнообразным. Наши постоянные зрители отметили выход двух мощных премьер по сложнейшим произведениям мирового репертуара: «Анна Каренина» и «Чайка». Мы уже успели показать их на престижных российских театральных площадках и получили высокую оценку столичной критики. Совсем недавно в рамках празднования юбилея Александра Вампилова мы выпустили премьеру «Старший сын», возвращающую зрителя к осознанию важности простых человеческих ценностей. По реакции публики мы поняли, насколько тема, поднятая в 70-х годах, актуальна сейчас. На наш взгляд, этот спектакль стал репертуарообразующим. — Что же впереди? — Еще две премьеры, подготовку к которым мы уже начали. Работают цеха, художники. Над постановкой одного из спектаклей — «Севильский цирюльник» — уже трудится режиссер Государственного академического театра им.Вахтангова Александр Коручеков. Премьера совсем скоро — 28 и 29 июля. — Музыка и танцы в драматическом театре.Чем объяснить такой выбор? — Как раз стремлением расширять возможности театра. И еще пониманием того, что наши актеры способны выполнять любые задачи. Но сразу предупреждаю, что это будет все-таки не Россини, а Бомарше. Хотя без Россини, разумеется, не обойдется. И это еще не всё. Следующей театральной премьерой этого года станет «Летучая мышь», и она уж точно будет наполнена музыкой и танцами. Ее поставит молодой режиссер Театра музыкальной комедии из Екатеринбурга Сергей Юнганс. Мы очень хотим выпустить эту работу к Новому году и тем самым сделать подарок севастопольцам. — Кажется, что театр стремится стать музыкальным. — Вовсе нет, мы лишь стремимся тоньше чувствовать нашу публику. Постоянно изучаем ее вкусы, смотрим, кто к нам приходит. Нас радует появление интересующихся театром молодых людей, а также смещение вкусов публики с антрепризных спектаклей в сторону работ севастопольских театров. — Но музыкальный спектакль — это так сложно, справятся ли артисты? — У нас потрясающая труппа, одаренная щедро и разнообразно, и работы последних лет это подтверждают. Среди луначарцев есть замечательно поющие артисты, которые делают это настолько профессионально, что грех не использовать такой талант. Мы планируем привлечь к работе специалистов по вокалу, даже с условием дефицита постановочных средств. — А как финансируется сегодня театр? — Правительство выделило нам на все постановки года 2,3 миллиона рублей. Это, поверьте, не очень много с учетом существующих расходов на декорации и костюмы. — Не так давно была анонсирована постановка спектакля Владимиром Петровым. Что это будет? — Этот режиссер — севастопольская легенда, и мы пригласили его поставить у нас спектакль по пьесе Жана Ануя «Арест». Эту пьесу очень редко ставят, она весьма необычна, в ней запутанный сюжет с элементами детектива, множество смыслов и своя удивительная философия. Уверены, что «Арест» Владимира Петрова станет подарком для всех, кто соскучился по интеллектуальному театру. — Вы уже два года являетесь художественным руководителем главного севастопольского театра. Каково? — Это были два года интенсивной работы, хотя впервые я пришел в Театр им.Луначарского в 2006 году. Но режиссер-постановщик и художественный руководитель — это разные профессии. За два года я погрузился в интенсивную работу, ставшую для меня колоссальным опытом. Я очень изменился человечески, профессионально, личностно. Изначально у меня не было задачи переформатировать театр, но, разумеется, было и есть свое видение театра, сложившееся за тридцать лет работы. За этот период мне довелось много ставить в Москве, Санкт-Петербурге, за рубежом. Поэтому какие-то линии развития я за это время успел прочертить. — Как сложились ваши отношения в театре? — Во-первых, я не руководитель жесткого стиля, я стараюсь увлечь своими идеями как можно больше людей. Кажется, это удается. Отношения замечательные: с труппой, с цехами, с директором. И то, что зритель сегодня возвращается в театр, а на некоторые спектакли не достать билеты, меня окрыляет. Как и то, что Севастопольский театр Луначарского сегодня входит в обойму наиболее интересных театров Крыма и даже России, нас приглашают на гастроли и фестивали. Все это способствует наращиванию хорошей творческой мышцы, когда все цеха успешно сдают экзамен на профессиональную зрелость. — А как обстоит дело с гастролями? — Успешные гастроли в Ярославле очень нас вдохновили, поэтому планов и предложений немало. Тем более, что именно в 2018 году исполнится ровно 30 лет, как на сцене МХАТа им.Чехова гастролировали луначарцы. Дата заставляет задуматься, тем более, что нам есть, я уверен, чем удивить и даже покорить Москву. В будущем году мы также планируем выехать в Уфу и в Казань, ведем переговоры с алма-атинским Государственным академическим русским театром драмы им.Лермонтова. Нам надо расширять культурное пространство. — А что лично вы хотите поставить? — У меня есть идея продолжить «Анну Каренину» отдельной историей Лёвина. — Ну все-таки почему же Лёвин, а не Левин? — Наверное, многим известно, что этот персонаж — автобиографичен для Толстого. И его фамилия происходит от имени автора, а в 19 веке имя «Лев» произносилось как «Лёв». Утрата буквы ё в этой фамилии — результат безудержного стремления издателей романа к экономии. В нашей «Анне Карениной» история Лёвина прошла как бы по касательной, и меня это смущает. Потому идея сделать продолжение линии Лёвин – Кити появилась у меня сразу после премьеры. Это может получиться очень интересно и стало бы своеобразным сюрпризом для зрителей. Есть еще два произведения, о постановке которых я мечтаю. Во-первых, это «Бесы» по роману Достоевского, инсценировку которого, возможно, резоннее будет ставить не на основной сцене, и даже не малой. Я давно мечтаю о третьей площадке в нашем театре, у нас есть уникальный цокольный этаж. Его, на мой взгляд, можно переоборудовать под экспериментальную сценическую площадку на 200 мест. Мне кажется, тема, поднятая в «Бесах», сегодня актуальна: как не поддаться влиянию толпы, как устоять против жестокости современного мира. Вторая постановка моей мечты — «Мастер и Маргарита» по роману Булгакова. — Знаю, что вы всегда буквально проживаете каждый свой спектакль. — Это заметно? Да, я внутренне невольно проживаю все роли — мужские и женские. Порой кажется, что мне было бы легче выйти и сыграть самому. После репетиции я порой устаю, как после тяжелого физического труда. И все равно я очень люблю свою профессию, тем более, что выбрал ее еще в детстве. — Обычно эти идеи со временем оставляют. — Со мной этого не произошло, хотя начало было драматическим. Когда я после школы не поступил в Свердловское театральное училище, приехав из крошечного Североуральска, и вопреки ожиданиям «слетел» с первого тура. Поступил только после службы в армии. С началом перестройки начал играть в хозрасчетной театральной студии, коллектив которой скоро стал одним из интереснейших на Урале. Для меня же это был весьма успешный опыт, с которого начался мой путь в Москву, а также восприятие себя как актера, преподавателя, а затем и режиссера. — Вы учились режиссуре на курсе Петра Фоменко? — Нет, я учился на курсе Марка Захарова, но параллельно посещал занятия Петра Фоменко. Да, я поступал к нему на курс, но, увы, не был принят. Фоменко отбирал очень жестко, и причиной моего непоступления, как он мне тогда объяснил, стала. моя внутренняя мягкость. К Марку Захарову я поступил уже на следующий год. Своему мастеру я тоже очень благодарен. — Каков теперь ваш режиссерский стиль? — Не скрою, я очень сомневающийся человек, но, если принял решение, отстаиваю его жестко, до ссор с теми, кто не согласен, и, как правило, не иду на компромисс. Но я не стал бы определять свой режиссерский стиль, мне кажется, что, как только я это сделаю, сразу наступит момент остановки. Хочется движения, роста, и два года работы в Севастополе мне дали эту возможность. Думаю, что это только начало.